Родом из станьковского детства (продолжение)

Фотографии Станьково, помещенные на сайте, были сделаны не так давно, но странным образом они как будто дублировали те давние, черно-белые снимки, которые были для меня всего лишь отзвуком далекого детства, не более того… Но сейчас они вдруг начали наполняться новым содержанием, новым смыслом. Оказывается, развалины замка, среди которых меня фотографировал мой папа, тогда молодой офицер, – это бывшее имение графов Гуттен-Чапских. Сохранилась и беседка – точь-в- точь такая же, как на моих фотокарточках. А озеро стало еще живописнее, и парк красивее…

Воинская часть тоже на своем месте, как и было в моем детстве. Тогда Станьково называли деревней-невестой, потому что каждая станьковская девушка имела возможность «выйти замуж за лейтенанта». Там познакомились и мои родители…

В детстве о Станьково я знала немного – прежде всего, что там родился и погиб в Великую Отечественную войну пионер, Герой Советского Союза, Марат Казей. Пионеров с такими наградами на весь Советский Союз было всего четверо: Валя Котик, Лёня Голиков, Зина Портнова и Марат Казей. Помню, как в детстве мы читали о нем книгу, которая называлась «В разведку шел мальчишка» (автор В. Морозов) и распевали песню на стихи Н. Рыленкова: «Цвел на лесной поляне туманный бересклет, в разведку шел мальчишка четырнадцати лет…»

Чем больше я узнавала о Станьково, тем больше ощущала потребность побывать на своей Родине. И это была не только ностальгия или зов генетической памяти… Чтобы объяснить это неодолимое стремление, я вынуждена сейчас обратиться к другой стороне моего станьковского детства, о которой, честно скажу, вспоминать тяжело.

В детстве дом моей бабушки всегда казался мне светлым, уютным, защищенным от всех жизненных бурь – с теплой печкой, чистыми, почти белыми деревянными полами и фикусом в углу. Но позже, когда я подросла, то узнала, что этот дом видел много страшного – я даже не могу определить это словом «горе»: оно не вмещает в себя того, что довелось пережить семье Врублевских.

Моего деда Василия Михайловича Врублевского, колхозника-ударника, члена сельского совета, награжденного Почетной сталинской грамотой, арестовали 7 августа 1937 года, а 3 ноября расстреляли. Ему было 38 лет. Станьковский дом помнит обыск и как уводили моего деда. Мама вспоминала, как её, самую младшую из детей, отец поднял на руки и поцеловал на вечное прощанье. Он был реабилитирован 17 декабря 1957 года. Моя мама долго считалась дочерью врага народа.

В мае 1941-го года мама проводила на службу своего старшего брата Мишу, а ее мама (моя бабушка) не успела проститься, работала в поле. Миша пропал без вести в первые месяцы войны, бабушка ждала его возвращения всю свою жизнь, до самой смерти.

В 1943 году 11 января мамины сестры Лида и Вера, спасаясь в лесу от немцев, попали в облаву и были расстреляны. Лиде было 19, а Вере 16 лет. Станьковский дом помнит, как их привезли на подводе из леса, заледенелых, и моя мама, тогда семилетняя девочка, затыкали тряпками раны, чтобы не текла кровь. Помнит, как собрались на похороны подружки и вплетали им в волосы бумажные цветочки. А на лице моей бабушки, потерявшей двух дочерей, навсегда застыло выражение скорби… и еще какая-то отрешенность…

Из всей большой семьи Врублевских в живых осталась одна моя мама. А у меня остались старые фотографии. На них – молодой и красивый дед, в гимнастерке, в ботфортах, бабушка с иконописным лицом, большие портреты Миши и Лиды, а вот фотографии Веры не сохранилось. Для меня они так и остались молодыми, и я до сих пор не могу осознать, что это мои тети и дядя…

Бабушка уехала из Станьково вслед за своей дочерью в Россию, в Курск, но прожила там недолго. А полгода назад ушла из жизни и моя мама. До последних дней она вспоминала родное Станьково, свою Белоруссию. Несколько лет назад она в последний раз посетила свою Родину, убедившись, что ее маленькая деревня осталась такой же ухоженной и красивой. Не успела она узнать лишь то, что теперь Станьково имеет свой сайт, а потому известно всему миру.

Наверное, каждый человек испытывает некую подсознательную боязнь и даже внутреннее сопротивление, когда его одолевают мысли вернуться туда, где он не был много лет, – это как очутиться в прошлом. Мне даже вспомнились строки:

По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.

Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне…

Но тем не менее, еще в начале июня мы с братом решили съездить в Станьково, на нашу Родину, найти дорогие могилы Лиды и Веры Врублевских и привезти станьковской земли в Курск – на могилы мамы и бабушки.

Елена Криволапова.

079 — на рыбалке у озера
071 — бабушка с братом, мама и я
072 — мы с бабушкой
070 — в Станьково
068 — боюсь упасть в воду

059 — родители
058 — мы с братом, мамой и бабушкой в Станьково
065 — мама
053 — станьковский дом

081 — документ о пропавшем без вести Михаиле Врублевском;
060 — бабушка — Анна Павловна Врублевская;
064 — мама — Галина Врублевская;
077 — мама в станьковском доме

033 — Лида Врублевская
066 — Михаил Врублевский
067 — Лида Врублевская
073 — в первом ряду слева Лида Врублевская — фото 27.1. 1941 г.

Альбом «Врублевские». 029 — Василий Михайлович Врублевский
031 — Василий Михайлович Врублевский; Анна Павловна Врублевская (Карачун); Миша Врублевский; Лида Врублевская; Анна Михайловна Врублевская (Казей)
034 — Грамота Ударника В.М. Врублевского
080 — Документ о В.М. Врублевском